Как же нам следует понимать получение «даров Духа»?
В церковно-богословской среде существует несколько версий понимания дара языков.
Согласно первой, иные языки — это даруемая Духом способность говорить на иностранном языке. Необходимость этого дара определяется тем, что, по словам блж. Феофилакта Болгарского, апостолы «имели разойтись по всем странам... один и тот же человек, по внушению Святого Духа, стал говорить и на персидском, и на римском, и на индийском, и на многих других языках». При этом языки, на которых заговорили апостолы в день св. Пятидесятницы, описываются в Деян. 2, 4 словом «иные» (еτεραι), в Евангелии от Мк. 16, 17 говорится о «новых» (καιναι) языках. Такое благодатное знание иностранных языков весьма способствовало распространению апостольской проповеди по всей вселенной и способствовало единению Церкви Божией.
Такое понимание дара языков мы находим у большинства свв. отцов. Например, у свт. Кирилла Иерусалимского мы находим следующее суждение: «Петр и Андрей — галилеяне и говорят по-персидски и по-мидийски, Иоанн и прочие апостолы изъясняются на всяком языке с пришедшими от язычников. Дух Святой научает многим языкам вместе, каких вовсе не знали наученные Им».
В «Беседах на Деяния Апостольские» свт. Иоанн Златоуст поясняет, что «для самих апостолов это служило подкреплением; они не знали, что значило говорить по-парфянски, а теперь от этих людей узнавали». Также и свт. Григорий Богослов склонялся к пониманию говорения апостолами «гласами иноязычными». Понимание «языков», упоминаемых в 1Кор. 14 как «иностранные», встречается у свт. Феофана Затворника.
Дар языков у апостолов и у современных харизматов: отличия
При этом в понимании свв. отцов дар языков имел историческое (а не как у современных харизматиков порой — истерическое) и временное значение. После основания национальных Церквей апостолами в разных странах необходимость в сверхъестественном даре языков отпала за ненадобностью.
В третьем веке, при жизни Иринея Лионского дар языков упоминается крайне редко. «Мы слышали многих братьев в Церкви, которые имели пророческие дарования и чрез Духа говорили разными языками». Именно в смысле понимание иностранного языка. Этим даром обладал прп. Ефрем Сирин, а также некий отрок Арментарий, который говорил на иноземных языках, не учившись им, о чем поведал св. Григорий Двоеслов в своих собеседованиях о жизни Италийских отцов.
Святитель Иоанн Златоуст признавал, что подобные «знамения» уже упразднились: «Итак, мы ничего не потеряли, если только захотим быть внимательными. Главные блага мы получаем в Крещении: отпущение грехов, освящение, причастие Духа, усыновление, Вечную жизнь. Чего же еще хотите? Знамений? Но они упразднились. Ты имеешь веру, надежду, любовь, которые пребывают; их ищи; они больше знамений». Очевидно, что здесь святитель говорит об исполнении предсказания ап. Павла об упразднении дара языков: «языки умолкнут» (1 Кор. 13, 8).
Точно такая же позиция на Западе была у блж. Августина: «В ранние времена Святой Дух изливался на верующих, и они говорили на языках, которых не учили, ибо Дух давал им дар речи. Это были знаки, приуроченные к времени. Потому что подобало, чтобы являлся этот знак Святого Духа на всех языках, чтобы засвидетельствовать, что Господне Евангелие будет проповедано на всех языках и во всех концах земли. Это было сделано для знамения, и это миновало. Ожидаем ли мы теперь, чтобы те, на кого будут возложены руки, заговорили на языках? Или когда мы возлагали свою руку на этих детей, ожидал ли каждый из нас, что они начнут говорить на языках? И, увидев, что они не говорят на языках, оказался ли кто из нас так развращен в своем сердце, чтобы сказать: "Они не получили Святого Духа"?»
Святитель Игнатий (Брянчанинов), цитируя слова св. Иоанна Златоустого, также показывает отсутствие необходимости в таких знамениях, как дар языков для христиан последних веков: «Итак, я в знамениях не нуждаюсь. Почему это? Потому что научился веровать благодати Божией и без знамений. Неверующий нуждается в доказательстве; но я, верующий, нисколько не нуждаюсь ни в доказательстве, ни в знамении; хотя не говорю на иностранных языках, но знаю, что я очищен от греха».
«Коринфская глоссолалия» или чудесный дар?
При обсуждении феномена дара языков следует признать, что даже православные авторы часто отличают чудесный дар, упоминающийся в Книге Деяний Апостольских, от т.н. «коринфской глоссолалии», которая, по мнению епископа Кассиана (Безобразова), «не допускала отождествления с каким-либо историческим языком» и может быть соотнесена с «экстатической речью, которая наблюдается в состоянии сильного религиозного возбуждения...».
С одной стороны, это могло быть следствием неправильного обращения с даром языков в Коринфской Церкви, где дар языков имели многие христиане ради множества иностранцев, посещавших этот крупный торговый город. Однако коринфяне сильно гордились даром языков, поэтому и употребляли его не только для проповеди среди язычников, но и непосредственно на богослужениях, когда в этом не было нужды. Ап. Павел, предупреждая против такого злоупотребления и «неразумного стремления», объясняет, что дар языков «нужен не для верующих, а для неверующих» — для привлечения их к вере. Поэтому основная мысль четырнадцатой главы Послания состоит не в утверждении важности и полезности глоссолалии самой по себе, а в запрещении коринфянам говорить иными языками на молитвенных собраниях.
Существует также мнение, что в разделенной расколом Коринфской Церкви глоссолалия могла вырождаться как феномен, превращаясь в дар владения языками, непонятными не только окружающим, но и самому обладателю дара, что и вызвало соблазн (1 Кор. 14, 23), и требовало истолкования (1 Кор. 12, 10; 14, 26).Таким образом, не существует прямых свидетельств о том, что «коринфская глоссолалия» имела свое самостоятельное и положительное значение как «новый молитвенный язык» вне всякой связи с необходимостью проповеди на этом языке среди язычников. Даже если А.П.Лопухин, М.Скабалланович и некоторые православные исследователи допускают, что в Коринфе дар языков проявлялся как «исторжение глубокого внутреннего чувства, ясно не осознанного самим говорившим... [который] не мог выразить свои чувства в связанной и последовательной речи», однако это предположение весьма неопределенно и не имеет четкого положительного отзыва в творениях святых Отцов и учителей Церкви, которые, напротив, всячески предостерегают против любых восторгов в молитвенном делании и рекомендуют творить «умную молитву».
Даже если такой факт имел место в практике Коринфской общины в апостольское время, то его стоит воспринимать как аномалию, а не как описание одной из форм молитвенного состояния. Уже сам ап. Павел призывал коринфян с рассуждением подходить к происходящему на их собраниях (1 Кор. 14, 29), «дабы под видом пророчества не вкралось чего-либо бесовского. Этой цели и служил особый дар «различения духов» (1 Kop. 12: 10): по действию ли Духа Божия говорится это. Сам ап. Павел предупреждал коринфян об опасности принятия псевдоблагодатных даров (2 Кор. 11, 4), также и ап. Иоанн призывал «испытывать духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4, 1).
Подобные советы сохранились и в Дидахи, где призывается отличать пророка от лжепророка. Здесь состояние пророка в «духе» можно понимать как пребывание его вне себя, когда по наитию свыше служебный дух, добрый или злой, посылаемый или попускаемый Богом для определенного дела, говорит через пророка. Таким образом, уже в Древней Церкви существовало весьма настороженное отношение к религиозным восторгам и «благодатным дарам». Во II веке пророчества и «исступленные речения» монтанистов прямо классифицировались как беснование.
Таинства Церкви против бормотания в экстазе: за — против
Глоссолалия (т.е. невнятное бормотание) никогда не рассматривалась в ранней христианской Церкви как нормативное благодатное переживание. Напротив, само по себе языкоговорение рассматривается как «результат нервной возбужденности, впадения в транс и галлюцинации, граничащей с беснованием». Искание христианами восторга и экстаза на молитве, как учат аскеты и подвижники Церкви, — есть признак страстного и горделивого душевного направления.
У харизматиков происходит подмена подлинных даров Святого Духа искусственно вызванными душевными переживаниями. Игнорируя духовный опыт, накопленный христианством в течение двух тысячелетий и записанный в творениях святых, отбросив Богом установленное священство и святые Таинства, современные харизматики стараются вызвать в себе благодатное состояние всякими сомнительными и опасными приемами. Получается самообман или «прелесть», против которой предостерегают святые Отцы Православной Церкви. Подобные состояния экстаза ничего общего с христианством не имеют, они были известны древним язычникам, известны они и современным индусам и шаманам.
Православный христианин должен всячески сторониться подобных извращений религиозного чувства. Он имеет доступ к подлинным благодатным сокровищам в Таинствах Церкви, в ее богослужениях и в своей частной искренней молитве. В общении с Богом надо искать не восторга и острых переживаний, а обновления своей грешной души. Обновление же приходит через смирение, покаяние и исправление себя.
Да и подумайте сами, почему же приезжающие к нам заморские харизматы требуют себе переводчиков, если дар глоссолалии от этого логически должен их освобождать? Да лишь потому, что апостолы, согласно Деяниям свв.апостолов (Деян. 2 глава), владели не глоссолалией, а ксеноглоссией – их язык понимали окружающие, поскольку он имел смысловую коннотацию! Это не бессмысленное бормотание и не насильственная иннервация языка в процессе автоматического говорения, именуемая синдромом психического автоматизма, который был описан еще русским психиатром В.Х.Кандинским в 1885 году.
Исследования психиатров
Как отечественные, так и зарубежные психиатры, изучавшие эти психические явления, основным компонентом его считают чувства внешнего влияния, внешнего воздействия посторонней силы. К сожалению, все эти весьма почтенные психиатры (В.Х.Кандинский, А.Л.Эпштейн, А.А.Перельман, А.В.Снежневский, М.И.Рыбальский), вследствие господствующего в их мировоззрении вульгарного материализма, искали причину указанного явления в самом человеке, так и не сумев понять, что она заключается в способности разумных существ параллельного сверхтонкого мира не белково-нуклеиновой природы (бесов) воздействовать на сознание и центральную нервную систему человека.
А вот исследователь явления глоссолалии Фелиситас Д.Гудман, автор книги «Говорение на языках: межкультурное изучение глоссолалии», приводит данные о результате сравнительного изучения феномена, как он практикуется среди пятидесятников в США и Мексике, среди язычников острова Борнео, Индонезии и Африки. Он говорит об этом так: «Я определяю глоссолалию как порядок вокализации, патоматизм речи, который производится в подсознательном состоянии транса и прямым образом отражается в ее частевых и сверхчастевых структурах, в неврофизиологических процессах, которые присутствуют в этом измененном состоянии. Говоря просто, нечто, происходящее в нервной системе во время состояния транса, заставляет речь распадаться на фразы одинаковой длины, если мы примем во внимание и паузы… Я верю, что состояние транса является причиной навязчивой интонации в глоссолалии: никогда не меняясь, она поднимает на вершину в конце первой трети отдельной части речи и, приближаясь к концу, падает на уровень намного ниже первоначального», — пишет Н.В.Порублев в своей книге «Феномен глоссолалии» (Изд. Австралия, 1995, с.21).